Орловское областное отделение
коммунистической партии
российской федерации

Здесь как-то непривычно, пугает тишина…

Мы знаем, за что воюем

«Мотылек» — такой позывной нашего героя. Ему 36 лет, родился и вырос в Глазуновском районе, селе Архангельском. Боец недавно приехал из зоны СВО, где проходил службу в разведроте. Его батальон работает на передовой — за ленточкой. Сейчас Максим дома по ранению, проходит лечение, восстанавливает силы. Мы встретились с ним.

— В зону спецоперации я попал по мобилизации, получил повестку из военкомата, это было 25 октября 2023 года. До этого отслужил в армии, в подразделении правительственной спецсвязи Федеральной службы охраны при Президенте (спец­связь ФСО России), после «срочки» заключил контракт с ФСО. Дядя у меня полковник, служил в этих войсках, вот он и посоветовал туда пойти. Служил в Ступино в Подмосковье, стрелком-водителем. Понимал, что мобилизуют — и военная подготовка у меня была, и востребованная специальность.

Отговаривать никто не стал, я ведь давал присягу. Отец поддержал. Он коммунист, для него, как и для всей нашей семьи защита Родины — это святое. Он лишь сказал «вернись живой».
Я и сам не мог быть в стороне, видел, что творится на Донбассе: убийства мирных жителей, насилие, ущемление прав русских, русского языка. Кого это может оставить равнодушным? Сначала нас отправили в Смоленск, в учебную часть, были стрельбы, учили оказывать первую медицинскую помощь (как это потом пригодилось!), а затем в декабре — на фронт.

Поначалу было трудно, очень. Одно дело, когда ты читаешь, слышишь о боевых действиях, которые где-то далеко, но другое — когда ты в окопе, и пули свистят над головой. Вот тогда приходит осознание, что ты на войне, а что ждет впереди — неизвестно, но ты должен уметь защищаться и бить врага.

…Служил в Луганской народной республике, там есть такие маленькие деревушки Ковалевка, Авдеевка, Макеевка — командиром отделения разведроты. Привезли нас в чистое поле. Эта земля и стала на тот период нашим домом. Мы вырыли в лесополосе окопы, сделали блиндажи. Бои на нашем направлении шли каждый день.

Война сейчас больше дистанционная, мы врага почти не видим, но слышим. Слышим с той стороны, в основном, иностранную речь. Наемники: немцы, итальянцы, французы… Находим документы убитых, из которых ясно, откуда «гости» к нам пожаловали. Среди убитых есть совсем молодые. Видел мертвого наемника, совсем мальчишка, по документам итальянец, 18 лет. Едут за деньгами…

Не надо думать, что на стороне Украины воюют необученные призывники, те, кого насильно пригнали на передовую или такие вот любители быстрого обогащения. Там масса натасканных, обученных профессионалов, которые умеют воевать, кто использует самую современную технику. Но и мы даем достойный отпор, заграничные танки и бронемашины горят не хуже, чем любые другие. Мы знаем, за что сражаемся. Поддерживаем друг друга, коллектив у нас сплоченный, ребята дружные.

— Говорят, боевое братство — самое крепкое…

— Это действительно так. В нашем подразделении много добровольцев, которые приехали из разных уголков России — тамбовские, самарские, уральские ребята, и земляки есть — из Орла, Кром, Ливен, Знаменки. Конечно, у каждого свой характер, свой жизненный опыт, но в боевых условиях при выполнении боевых задач все эти различия стираются, мы становимся единой командой, единым целым, как братья. Все бойцы горят желанием сражаться , а это главное на фронте. И командиры все время с нами, на передовой. Командир батальона — как папа родной, золотой человек, бывший сотрудник МЧС, приехал в зону СВО по мобилизации, он за нас — горой.

…Разведка своих не бросает. Погода постоянно меняется — то дождь, то снег, то солнышко выглянет. Промокнешь под дождем — мороз ударил, зуб на зуб не попадает. Но разведчикам непогода даже на руку, выдвигаемся в дождь и туман, чтобы дроны не засекли. Задача — выявить, откуда танк стреляет, обозначить координаты и передать артиллеристам. Вообще разведчик должен уметь все — от наведения и корректировки огня до вождения любой техники.

Должна быть хорошая физическая подготовка, приходится делать марш-броски. А ситуации случаются самые разные. В том году вышли к нашим окопам двое перебежчиков: один наемник, он сразу сказал, что «с вами, русскими, опасно воевать». Второй — местный житель с Украины, уже в годах.
А как-то видели с квадрокоптера, как врагам бабушка помогала разгружать машину со снарядами. И такое бывает.

…Хотелось бы рассказать об одном эпизоде… Выполняя задание, в разведке, наша группа из пяти человек попала в окружение. Несколько дней мы были в окопе, рация «села», связаться со своими невозможно, закончились продукты, голодаем. Противник не атакует, не хочет рисковать, ждет, когда мы сами сдадимся. Тяжело было, но никто из ребят не дрогнул. Наши подняли квадрокоптер и увидели, что мы живы. Начали по врагу из минометов бить. Под этим прикрытием из окружения и вышли.

— А местные жители как вас встречают?

— Местные относятся хорошо, вспоминают, что пришлось пережить, когда были под украинской армией. Угощали кто молоком, кто хлебом домашним. Помню, одна бабушка налила нам парного молока, а потом мы узнали, что её корову посекло осколками. Жалко было и бабушку, и буренку. Люди, в основном пожилого возраста, никуда не собираются уезжать, прячутся в подвалах, когда идут бои. Говорят — это наш дом, мы здесь родились, куда нам ехать…

— Вот сейчас в тылу на лечении, а мысли о том, как ребята там, на фронте, все ли живы, — продолжает рассказывать Максим. — Жена, воспитатель детского сада, сказала, что ждет ребенка. Семья очень поддерживает. Помощь тыла очень ощутима, к нам на фронт приходят гуманитарные грузы с продуктами, обмундированием, одеждой, лекарствами. Очень много писем от школьников — трогательные, душевные, немного наивные. Читаем эти детские послания с волнением и бережно храним. Письма, написанные от души, простыми словами, трогают до слез, а иногда вызывают улыбку. Помню письмо школьницы: «Здравствуй, дорогой солдат, тебе сейчас тяжело, но и мне тоже не легче, меня мама отругала…»

— Расскажите о ранении, как это случилось?

— Я был в траншее, а тут дрон вражеский… Висел высоко, его корректировали. Вторая «птичка» подлетела с гранатой. Деваться некуда, ни влево, ни вправо не повернуться, все произошло быстро, только услышал, как чека щелкнула — дрон сбросил боеприпас. Успел сгруппироваться, но ранило в ногу — 14 осколков. Если бы не бронежилет, было бы хуже… Ногу залило кровью, ребята разрезали штанину, перебинтовали, дали обез­боливающее и сразу в госпиталь в Сватово, а оттуда на вертолете в Белгород, лечился несколько недель там, в госпитале. Затем в Нижегородской области. Сейчас прохожу реабилитацию на родине, отпуск дали, нахожусь под наблюдением местных врачей. Хожу с тросточкой, а до этого передвигался на костылях.

Как дальше сложится, будет решать военная комиссия. Надеюсь вернуться на передовую. Если направят, поеду, не раздумывая. Здесь непривычно, пугает тишина, как-то не по себе. Хотя приятно гулять по городским улицам, родному району, люди улыбаются, солнце светит, лед на реке тает, весна, жизнь продолжается…

Земляки, администрация Глазуновского района приглашают меня на встречи со школьниками. На таких мероприятиях ребята внимательно слушают, спрашивают. Я рассказываю о службе, о воинском долге, о любви к Родине, о мужестве и героизме моих сослуживцев, о том, как важна для нас поддержка тыла, родных и близких. Эта поддержка придает уверенности в том, что мы делаем правое дело. Победа обязательно будет за нами, иначе не может быть.

Беседовала Юлия Рютина.