Орловское областное отделение
коммунистической партии
российской федерации

Женская интуиция Ольги Страшко

Советская девочка Оля, ученица 13-й орловской школы, очень любила рисовать и потому занималась еще и в школе живописи и ремесел. Особенно увлекали ее портреты. Казалось, что-то неуловимо интересное было в человеческих лицах. И хотелось это что-то запечатлеть на бумаге.

В 1982 Ольге исполнилось тринадцать. «Скоро я буду вступать в комсомол — так продолжаются школьные годы». Жизнь лилась безмятежно, как песня. Но вдруг, словно иголка проигрывателя споткнулась на поврежденном виниловом диске — умер Л. И. Брежнев. Оле показалось тогда, что надвигается катастрофа. Какая именно, она до конца не осознавала. Что могло угрожать могучей стране, где так безмятежно проходит детство? Разве что ядерная война! Оля боялась войны. И больше ничего.

Но виниловая пластинка продолжила свое кружение: «Сто путей, сто дорог для тебя открыты», — еще пела жизнь девочкам и мальчикам страны Советов.

Не сумев пройти по конкурсу на престижный по тому времени худграф Орловского педагогического института, Ольга поступила на библиотечный, в институт культуры. В те годы там замечательно преподавали курс истории мировой культуры. И это окончательно примирило несостоявшуюся художницу с выбором новой профессии. Ольгу выбрали комсоргом группы. Она готова была работать за 90 рублей в любой библиотеке страны: в таком будущем не чувствовалось никакой угрозы.
Но когда Ольга закончила институт, того государства, которым она так гордилась и которое хранило ее безмятежность, уже не было. И Ольга — дипломированный специалист-библиограф — оказалась… на орловском рынке. Поначалу самой казалось странным, но куртки, привезенные с оптовых московских складов, удавалось распродавать с приличной наценкой. Для семьи, которой к тому времени успела обзавестись молодая женщина, это было спасением. Мечты? Да какое там, когда приходилось в буквальном смысле заботиться о хлебе насущном…

Но они с мужем не только выжили, но и даже нажили «жигуленок» пятой модели. Правда, покупать его пришлось не в родной стране, а в Венгрии. Но это уже казалось житейскими мелочами, потому что понятия «жизнь» и «страна» теперь не были единым целом. Они расплывались, как делящаяся клетка под микроскопом, и, казалось, еще немного — и разделятся окончательно и навсегда.
Портрет, история мировой культуры — все это уходило в прошлое, оставалось где-то там, в другой жизни. Была ли она?

Биржа труда, где зарегистрировалась Ольга в качестве безработной, однажды предложила пойти на курсы секретаря-референта. Так Ольга получила свою вторую профессию, где мечтам уже не было места.

Как прогорела та фирма, торгующая сельхозтехникой, где Ольга нашла свой первый заработок в качестве секретаря-референта? Она теперь и сама не может объяснить. Была, и не стало! Как миф, фантом. Даже после рынка Ольга все еще не могла привыкнуть к этому странному ощущению, которое классики называют «отчуждением работников от результатов их труда». Люди оставались, дело, которым они занимались — исчезало. И приходилось браться за нечто новое. Смыслом такого труда могли быть только деньги. А жизнь все навязчивее, Ольга чувствовала это, требовала денег. И мужских бойцовских качеств.

«Требуется мужчина», — прочитала она на сайте одной фирмы, торгующей по стране инструментом. Им нужен был региональный представитель в нашем городе. Опыт коммерческой деятельности, пусть даже на городском рынке, приветствовался. «А ничего, что я женщина?» — решилась уточнить Ольга. К ее полу в Москве отнеслись благосклонно: дескать, выдержишь — пожалуйста!

Когда разбилась в автокатастрофе под Киевом и больше не могла приносить фирме деньги, о ней просто забыли, как будто и не было такого работника. Тем более, что ехала в Киев не по служебным, а по личным делам. Соблюдения формальностей не требовалось, потому что и оформления на работу как такого не было.

Месяц в киевской больнице, потом еще месяц на больничной койке в Орле и еще столько же — восстановительный период. Заново училась ходить. Без работы, без мужа (семья к тому времени распалась), с несовершеннолетним сыном на руках и мамой-пенсионеркой — перед лицом судьбы. Но была верная подруга. Вот ведь русские женщины! Пока Ольга возвращалась к жизни, та перечисляла ей половину своего заработка.

Жизнь уже не пела обнадеживающих песен, она крепко держала за горло и словно проверяла, действительно ли женщины так живучи, как говорят о них не любящие мужчины?

Ольга выжила, встала на ноги — и в прямом, и в житейском смысле слова. И работу нашла, и новую семью создала, стала Ольгой Страшко. Родила второго ребенка — дочку. Но вот странно — десять месяцев декретного отпуска показались ей «Днем сурка»! И как герой этого известного американского фильма-притчи, она никак не могла оценить мгновения, в ее случае, так счастливо обретенного чисто женского образа жизни. Многие женщины в той, другой, ушедшей жизни вспоминали о декретном отпуске как о высочайшем наслаждении. Но теперь Ольгу что-то беспокоило, тревожило. И вроде надоела кочевая жизнь регионального представителя, бесконечные командировки и переговоры с потенциальными заказчиками техники, инструмента или металлических потолков. Вроде до предела утомила круглосуточная головная боль: «Что, когда, куда и на какую сумму?» И вот ведь даже поступила в академию госслужбы на «Управление персоналом», чтобы потом иметь больше шансов уйти на более оседлую и спокойную работу. И все-таки что-то не так! Словно боится она просчитаться.

И когда «работодатели» предложили ей обменять «декретное» женское счастье на высокую зарплату, Ольга поняла, что ее мучило и мешало насладиться материнством. Материальный достаток! Она боялась потерять заработок, которого бы хватало и на заботы о растущей дочери, и на старшего сына, поступившего к тому времени в петербургский вуз, и на расчеты по ипотеке, и на поддержку матери.
Да и мир хотелось посмотреть — Венецию, Рим… Осколки прежних мечтаний о содержательной, наполненной разными красками жизни. Эпоха Возрождения была ее любимым разделом в истории мировой культуры, которую она изучала когда-то на библиотечном факультете. Побывав однажды в Вене, она задохнулась от восторга. А Прага почему-то показалась почти родной, как будто вернулась в город своей советской юности. Но теперь за все нужно было платить, и платить дорого. Даже за то, чтобы быть женщиной. И поэтому она опять взялась за мужскую работу.

И вот однажды подруга пригласила ее на Первомайскую демонстрацию, которую в очередной раз организовал Орловский обком КПРФ. «Не хватало мне, что ли, этих демонстраций?» — сама себе удивляется Ольга, вспоминая тот Первомай. Но после праздника под красными флагами она вступила в ряды компартии.

С 2018 года Ольга Страшко участвует в пикетах и предвыборной агитации. Она секретарь первичной организации № 63 в Северном районе города.
Став партийной активисткой, Ольга Васильевна глубоко переживает собственные наблюдения: «Люди обижены на партию за то, что коммунисты не удержали власть и потеряли страну, — говорит она. — С молодежью еще труднее разговаривать. «Коммунисты все растеряли», — усмехаются молодые люди. Но и нынешней власти они не верят».

Ольга Страшко уверена: «Надо переубеждать людей, под лежачий камень вода не течет, ничего само по себе не изменится, не рассосется!». Поэтому в сентябре она намерена победить на выборах в Орловский городской Совет народных депутатов.

Но каких перемен, собственно, хочет она сама, успешный менеджер, самодостаточная «бизнес-леди», выдержавшая, казалось, немыслимые для женщины испытания и во всех смыслах устоявшая на ногах, сохранившая не просто человеческий облик, но и женственность?

— Не боитесь, что с победой социализма вы потеряете свою хорошо оплачиваемую работу? Ведь в плановой социалистической экономике нет места вашей нынешней профессии.

— Ну что ж, уйду в кадры! — смеется. — Начну писать картины, вышивать крестиком, буду больше уделять времени ребенку. Ведь я занимаюсь тем, чем занимаюсь, не потому, что мне очень нравится мотаться на автомобиле по всему ЦФО. Но если можно будет отрабатывать свой стабильный восьмичасовой рабочий день за достойную зарплату — то почему бы нет? И если я буду иметь возможность при этом каждый год ездить с ребенком на море, как ездила когда-то со своими родителями, — это же замечательно! Бесплатное высшее образование, гарантированная государством медицинская помощь, пенсия — не на пределе человеческих сил, а в свое время, в 55 и в 60 лет, — разве это плохо? Уверенность в завтрашнем дне, наконец. Это, поверьте мне, дорогого стоит.

Я слушаю ее и думаю: «Нет, эта женщина не удовлетворится работой «от звонка до звонка». Покой ей только снится». Но мечта Ольги Страшко о социально-ответственном государстве — это не женская блажь. Она выстрадана годами вынужденной борьбы за достойную, материально обеспеченную жизнь. А ничто так не убеждает, как личный опыт. Система обрекла многих на такую безрадостную и, порой, мучительную суету. А ведь сказано: «Не заботьтесь! Для каждого дня достаточно своей заботы» Но попробуй, преодолей действительность! Кто-то плюнул и опустил руки, кто-то втянулся, кто-то держится на грани возможного. А кто-то задумался «о цене вопроса».

Как говорит сама Ольга, женщина, как никто другой, знает цену самым обычным земным радостям: хорошему столу, уютной обстановке в доме, здоровью детей, изящной одежде, спокойной, обеспеченной старости родителей — всему тому, что принято называть словами «достаток», «благополучие», «комфорт», и тому, как это важно — не иметь лишней отягощающей заботы на завтра. Нет ли здесь излишней меркантильности? Но ведь писал один русский философ еще задолго до социализма: преодоление излишней зависимости от материального у дикаря достигается тем, что он ходит голый, а в цивилизованном обществе — исключительной доступностью материальных благ. Такой, что о них нет даже малейшей нужды думать, не то что за них бороться! Выходит, женская интуиция Ольгу Страшко и здесь не подвела. И она снова, как говорили фронтовики, ведет действия в правильном направлении.

Андрей Грядунов.